«Опасный»

От переводчика.

Неделю назад вышла в свет долгожданная (особенно, после скандала и отказа издательства публиковать) книга Майло Яннопулоса "Опасный". Я предлагаю познакомиться с первой главой книги этой яркой, и похоже, действительно опасной для левых личности.

93% смертей на рабочем месте - удел мужчин. Процент домашнего насилия и изнасилований намного выше в мусульманских общинах, нежели в немусульманских.

У черной общины есть огромная проблема с преступностью и наркотиками. Все эти утверждения - факты.

Однако в сегодняшней Америке попытка ввести такую тему в разговор вызывает немедленное возмущение, как если бы я сказал водителю такси, что карри - это не дезодорант. Если вы все-таки решили обсудить эти неудобные факты, вы должны начать с определенного предисловия.

 «Я феминист, но...», «Большинство афроамериканцев - законопослушные граждане, но...», «Я попробую дышать ртом, но...» Предисловия не имеют смысла. Я отказываюсь вставлять предисловие к любому обсуждению ислама, разбавляя его общепринятым изяществом по поводу "радикальных экстремистов".

Я предпочитаю напрямую обсуждать факты, и пользуюсь возмутительными преувеличениями и риторичностью. Оспаривание левых мифов сводит левых с ума. Стильно, харизматично и остроумно я выпускаю воздух из их фантазий. То, что по настоящему припирает левых к стене, - это то, что я должен быть одним из них. Такие люди, как я, должны быть маленькими педиками мегаполиса и голосовать за демократов. Ходить на антивоенные демонстрации и питаться киноа и хумусом... Еще до того, как левые погрузились в безумие, называемое identity policy, я не хотел иметь с ними ничего общего. Однако тогда я еще не был иконой консерваторов, как ныне. Хотя я и сегодня не такой. Я занимался иным. Я провел свою юность в лондонских ночных клубах с наркотиками, потеряв девственность в межрасовых групповухах с королями наркотиков, экспериментируя со всеми развратными формами эскапизма, какие только мог найти. И я слушал много Mariah Carey, Marilyn Manson и Rage Against the Machine. Кроме того я изучал теорию музыки, Шопенгауэра и Витгенштейна, и прочитал биографию Маргарет Тэтчер, стрелял из отцовского пистолета и мечтал встретиться с Джорджем Бушем (Я сделал это позже, но к тому времени он был для меня недостаточно правым). Я не знал, что нарушаю все левые правила, читая "Атлант расправил плечи" Айн Рэнд и мечтая наяву быть таким героически предприимчивым, как Дагни Таггарт. И я им стал - величайшим страхом в глазах левых, - противником, более крутым, более умным, лучше одетым, более остроумным и более популярным, чем они. Таггарт подразумевает именно это. Левые ненавидят таких людей, как я.

А теперь давайте поймем, как и почему их политика изменилась за последние несколько десятилетий.

Почему все это важно

В прошлом левые были защитниками «голубых воротничков» против правящего класса крупного бизнеса. К их приоритетам относились рабочие места, зарплаты, достойные условия жизни обычных граждан. Несколько левых (Берни Сандерс в Соединенных Штатах и ​​Джереми Корбин в Великобритании) продолжают эту традицию. Они, кстати, значительно старше большинства других левых политиков. Ими также недовольна значительная часть их собственных партий. Почему? Потому что у главного направления левых сегодня совсем другие приоритеты. Особых причин, по которым левые должны были отказаться от своей старой базы голубых воротничков, не было. Да, промышленность, в которой их избиратели работали, в основном исчезла, но сами-то избиратели остались. Действительно, по мере того, как прежние рабочие округа переживали один экономический кризис за другим, левым стоило быть внимательнее к их проблемам. Но этого не происходило. Вместо этого левые предпочли игнорировать прежний рабочий класс и обратиться к совсем другому избирательному слою: потягивающим латте столичным жителям, выдумывающим сказки антивоенным активистaм, некрасивым бабaм (увы) и меньшинствам. Тот факт, что меньшинства были лишь небольшой частью электората, левых не беспокоил: они всегда могли импортировать новых избирателей. Ноль внимания обращалось на быстрый приток дешевой рабочей силы и наводнение новыми получателями социального обеспечения. Оба эти очевидныe последствия только усилили давление на и так уже заброшенную и давно позабытую прежнюю базу рабочего класса. ... Меня поражает, что после того, как их так откровенно предали, миллионы бывших рабочих семей по-прежнему остаются лояльными левым. По мере изменения их избирательной базы политика левых тоже поменялась. Они почти перестали заботиться о зарплате, плюют на старые отрасли промышленности и презрительно ядовиты по отношению к культурным ценностям своих старых избирателей. Знаменитая колкость Барака Обамы в 2008 году о том, что в округах, населенных бывшим рабочим классом, "цепляются или за свободу огнестрельного оружия, или за религию, или за антипатию к тем, кто на них не похож, или за анти-иммигрантские и анти-торговые настроения", олицетворяет новое отношение левых.

Левые всегда были натренированы на натравливании одного социального слоя на другой. Но надо сказать, что рабочий класс сильно разочаровал социалистов, жаждущих классовой войны. Марксисты были особенно расстроены, когда во время Первой мировой войны европейский рабочий класс (за исключением России) решил сражаться за Короля и Отечество вместо того, чтобы восстать против своих хозяев. В какой-то мере это понятно, ибо социалистические лидеры типа Маркса ни одного дня не работали. В 1920-х годах итальянский марксист Антонио Грамши придумал новую форму революции - революции, имеющей основание в культуре, а не в классе. По мысли Грамши, причиной, по которой пролетариат не восстал, были устаревшие консервативные понятия, такие как лояльность к своей стране, семейные ценности, религия, имевшиe слишком большое влияние в районах, населенных рабочим классом. Если это напоминает вам комментарии Обамы о свободе огнестрельного оружия и религии, то так оно есть. Его стиль мышления непосредственно проистекает из идеологических традиций Грамши. Грамши утверждал, что предшественником революции должен быть слом старых традиций Запада, его «культурной гегемонии», как он это называл. Чтобы это сделать, утверждал Грамши, «пролетарская» интеллигенция должна перебороть господство традиционализма в образовании и средствах массовой информации и создать новую революционную культуру. Вы удивляетесь, почему в университете вас заставляют проходить курсы по культурному разнообразию и гендерным исследованиям или почему ваши профессора, судя по всему, ненавидят западную цивилизацию? Обвиняйте Грамши. В 1950-х и 60-х годах группа европейских иммигрантов-ученых, известная как Франкфуртская школа, поженила идею культурной революции Грамши с идеей нового революционного авангарда, который теперь состоит (вместо рабочего класса) из студентов, феминисток и меньшинств, в большинстве чувствовавших себя исключенными из мэйнстрима западной культуры и стремившихся это изменить. Их идеи являлись главной интеллектуальной основой культурных потрясений 1960-х годов и последующей трансформации левых. Эндрю Брейтбарт писал о них широко в своей книге-бестселлере «Праведное негодование». Новые Левые, как они стали называться, ответственны за ранние этапы разворота левых от традиционной классовой политики в сторону иного, политически корректного мира гендерной, расовой и сексуальной политики, который мы сегодня знаем. Они стоят за тем, что вопросы абортов, смены роли полов, "расовой справедливости", пацифизма и мультикультурализма стали основными в платформе левых. Если бы они могли держать свою "радужную коалицию" действующей и голосующей как единый блок, сосредоточив всю свою ненависть на выдыхающемся белом мужском рабочем классе, то политическое господство вскоре было бы обеспечено. Вот так наступило господство identity politics. Эти улыбчивые студенты, присоединившиеся к Новым Левым в 1960-х годах, стали профессорами, которые вас сегодня учат, восстав против чрезмерно настороженного, по-военному мыслящего и немного сурового поколения Второй мировой войны.

Новелист и в прошлом известный либерал Джон Апдайк писал о презрении, которое он читал в глазах "профессоров Кембриджа и адвокатов Манхэттена и их детей, играющих на гитаре ... привилегированных членов привилегированной нации ... полных эстетического презрения к своим собственным защитникам ... плюющим на полицейских, пытавшихся сохранить нетронутыми США и многие их достоинства". Культурный марксизм, воспитанный Франкфуртской школой, задел струну, хотя, по большей части, эти молодые бэби-бумеры не понимали, откуда пришли их идеи. Рок-музыканты, знаменосцы молодой культуры бэби-бумеров, стали ярыми сторонниками пацифизма, феминизма, прав гомосексуалистов и всех других тем Новых Левых. Безусловно, есть причина, по которой «Новые левые» были столь успешны в 1960-х годах: много их аргументы имели смысл. Существовал расизм, с которым следовало бороться. Структурированный, институционализированный законодательный расизм. Сексизм на рабочем месте был безудержен - даже хуже, чем в MadMen. И геев преследовали как консерваторы, так и либералы. Трагедия заключается в том, что вместо того, чтобы вдыхать жизнь в по сути разобщающую доктрину культурного марксизма, эти проблемы легко могли быть решены путем традиций классического либерализма. Действительно, в 1950-х годах в Британии именно классические либеральные политики Комитета Вольфендена начали процесс декриминализации гомосексуализма. Марксисты играли в этом малую, если вообще какую-то, роль. К концу 1960-х годов, когда Новые Левые все еще были на периферии общественного сознания, их умеренные союзники в либеральных движениях уже сильно продвинулись в важнейших культурных битвах Америки: Джим Кроу был отменен и приняты акты о гражданских и избирательных правах. Хорошо ли это или плохо (это было определенно плохо), Новые Левые стали определяющим молодежным движением 60-х и 70-х годов, и воспринимаясь первоначально как радикальные, их идеи в конечном итоге стали доминировать в современной культуре. Контркультура 1960-х стала преобладающей культурой 1980-х. К 1990-м годам... новые левые стали истеблишментом.

Сегодня трудно утверждать, что какая-либо социальная группа на Западе не обладает равенством по закону. В действительности, благодаря государственным механизмам перераспределения и росту активных действий оределенные группы уже получают сверхльготы - признак того, что нас ждет. Новые Левые уже достигли полного контроля над средствами массовой информации, научными кругами и искусством. Как раз к моменту, когда они больше не нужны. Элита митрополий сегодняшнего левого политкласса продолжает интеллектуальное наследие Грамши с его презрением к рабочему классу и традиционной культуре. Поддержка до дрожи в коленках феминизма, Black Lives Matter и политики гомосексуальной самоидентификации в немалой степени связаны с этой марксистской склонностью натравливать "революционный класс" на "угнетателей", независимо от фактов. Другим побочным продуктом левизны 1960-х годов является абсолютная ненависть к белым мужчинам, которых (справедливо) идентифицируют как архитекторов западной культуры. Для Новых Левых белые люди являются культурным аналогом класса буржуазии в классической марксистской теории - классом угнетателей, который должен быть свергнут угнетенными. Влияние новых левых наиболее ярко проявляется в университетах, где усилия по "деконструкции" столпов западной цивилизации, от классического либерального гуманизма до мифической "патриархальности", протекают именно так, как хотелось бы Грамши. К началу 2000-х, твердо контролируя культурное сознание бэби-бумеров, Новые Левые, безусловно, обладают культурной гегемонией. Консерваторы, озабоченные победой над Советским Союзом и восстановления свободного рынка, не смогли оценить серьезность левой культурной революции. Справа, культурные бои вели только социальные консерваторы, возглавляемые евангельскими христианами, которые были одержимы войнами, обреченными на поражение, типа гомосексуальных браков, и отталкивали молодежь глупыми кампаниями цензуры против рок-музыки, комиксов и видеоигр. Когда социальные консерваторы начали поход против "Гарри Поттера", обвиненного в "пропаганде колдовства", стало до конфуза понятно, чья сторона выиграла культурную войну. Культура много значит. "Политика проистекает из культуры",- часто говорил Andrew Breitbart. Политика - просто симптом. Вот почему я трачу больше времени на поездки в университетские кампусы, чем в Вашингтон. Если вы читаете эту книгу и учитесь в колледже или недавно его закончили, можете возложить вину на поколение ваших родителей, передавших культуру регрессирующим лунатикам. Предыдущее поколение консерваторов абсолютно провалило попытки спасти академию, СМИ и искусство. В большинстве случаев они вообще не пытались что-то сделать, предпочитая тратить сотни миллионов долларов на мозговыe центры и журналы, которые жаловались на происходящее, абсолютно ничего не исправляя, что блестяще изложено в хорошо известном обзоре книг Claremont 2016 г. Такер Карлсон из Foxnews высказался по этому поводу весьма резко, обозвав консервативные институты "сверх оплаченными, освобожденными от налогов, неэффективными держателями синекуры".

Тем временем, левые открывали факультеты университетов, организовывали группы активистов и завоевывали место в Голливуде и Нью-Йорке. К 2010 году аргументы, что расизм, сексизм и гомофобия поразили западное общество, стали абсурдными. Я подозреваю, что в этот период гей-браки стали для левых такой горячей темой, потому что это была последняя ясная законодательная битва, которую, к тому же, можно легко выиграть. Подобно колдунам на ритуальном празднике, левые держали избирателей завороженными, чтобы те не замечали репрессивные налоги, дурные правила и манипулирование бесчисленным количеством иных способов. Серьезно, вам стоит их оценить. Эти ребята вложились в свою работу. Я восхищаюсь уровнем энергии левых. Если бы мне пришлось целыми днями кричать, бить себя в грудь, задыхаясь в гневе и обвиняя в своих неудачах несуществующие выдумки, типа "патриархата", при этом защищая Барака Обаму, я бы замучился. Современные американские либералы взяли Оруэлловские "Двe минуты ненависти" и превратили их в 24 часа. "Двe минуты ненависти" - ежедневный ритуал, когда каждый гражданин обязан смотреть телевизор, изображающий врагов партии и испытывать к ним ненависть. В течение двух минут! CNN опубликовала несколько статей, сравнивающих президентство Трампа с утопией Оруэлла, по наивности забыв о своих собственных деяниях. Как им удается поддерживать такой уровень ненависти? Может быть, я напоролся на истиную причину, по которой они так любят Starbucks.

Почему левые вас ненавидят

Из-за своей унаследованной доктрины культурного марксизма, основанной на злости и ориентированной на жертву, Левые привержены защите мировоззрения, которое ставит женщин, меньшинства и геев в лигу угнетенных. С другой стороны, наверху списка вечных угнетателей, находятся белые гетеросексуалы, за которыми следуют белые гомосексуалы, за ними - белые женщины-гетеросексуалки и т.д., вплоть до инвалидов чернокожих мусульман-транссексуалов в самом низу. Белые гетеросексуалы - это новая "буржуазия", группа, угнетающая всех остальных. Академическое понятие для всего этого - "интерсекционизм". Интерсеционисты - это те, кто придумывает все новые и новые более причудливые категории угнетения. Этот потешный народ считает, что существуют "пересекающиеся" категории угнетения: недостаточно просто говорить о притеснениях, связанных с тем, что ты женщина, нужно также обсуждать притеснения, вызванные тем, что ты чернокожая женщина или черная женщина-инвалид, или толстая черная женщина-инвалид, или толстая черная мусульманка-инвалид и т.д. На простом английском это значит, что жизнь разных людей рушится из-за совокупности причин. Прогрессивные левые создали целые университетские факультеты, чтобы разобраться с этим положением. "Пересекающиеся оси привилегий и угнетений" содержат 14 категорий угнетенных групп, каждой противопоставлена соответствующая "привилегированная группа". Есть белые (привилегированные) против цветных (угнетенные), "мужчины и женщины" (привилегированные) против "гендерных отклонений" (угнетенные), привлекательные (привилегированные) против непривлекательных (угнетенные), образованные (привилегированные) против неграмотных (угнетенные) и даже способные рожать (привилегированные) против бесплодных (угнетенные). Наше предпочтение к людям, умеющим читать и писать, согласно Таблице Привилегий - это "Educationalism". Наше предпочтение к способным рожать - "Pronatalism". Наше предпочтение к мужчинам, выглядящим как мужчины, и женщинам, выглядящим как женщины, это "Genderism".

Да поможет вам Бог, если вы грамотный, привлекательный, белый гетеросексуал, который выглядит и ведет себя как человек. Согласно категориям угнетений, которые изобрели теоретики межсекторальных отношений, никто не может быть более привилегированным. Вот почему, несмотря на свои специфические проблемы, мужчины, и особенно белые рабочие, обычно игнорируются новым левым политическим классом, ибо, независимо от фактов, белые гетеросексуалы никогда не могут быть жертвами. Любые попытки прислушаться к их проблемам встречаются с возмущением или пренебрежением. В 2016 году, когда британский консервативный депутат Филипп Дэвис выступил с речью на конференции по проблемам мужчин, феминистка из лейбористской партии потребовала исключения его из его партии. Что касается белых, то любая попытка самоорганизации обычно воспринимается мейнстримом как возрождение нацизма, несмотря на то, что большая часть такой организационной деятельности сегодня является прямой реацией на культуру, их ненавидящую. Я бы предпочел мир без identity politics. Я бы предпочел ценить людей согласно их уму, логике и свидетельству их деятельности, а не холодной теории левых об "угнетении". Но если уж вы делите всех, то вам следует согласиться с тем, что белые гетеросексуалы тоже хотят иметь свою собственную партию. Если у нас есть identity politics, то пусть будет identity politics для всех.

Белые гетеросексуалы в колледжах не являются неонацистами, сопротивляясь феминисткам и Black Lives Matter или пропагандируя свои собственные группы идентичности: они просто реагируют,- вполне логично,- на то, как им рассказывали, устроен мир. Так получилось, что они родились в группе, которая создала и лучшее и худшее из того, что знает история, и им приходится иметь дело с этим наследством. Популярная культура, доминирующая левыми, поучает. Фильмы наполнены мелкими, злобными нападками на белых мужчин. В кинематографе существует огромная тенденция подчеркнуть белую вину за рабство, например, Django Unchained, 10 Years Slave and MLK. После волны #OscarsSoWhite ситуация только ухудшается, ибо Голливуд прогибается, чтобы его снова не обозвали расистом (Moonlight ужасно скучный фильм и никогда бы не выиграл Оскар за Лучшую Картину, если бы не попытка белых к примирению). Белые злодеи в этих фильмах становятся все более садистскими и неисправимыми. Как ни странно, нет фильмов об османских или ближневосточных рабовладельцах. Полагаю, нам придется подождать, пока возникнет мусульманская вина. С белыми гетеросексуалами, заменившими буржуазию в качестве ненавидимого левыми класса угнетателей, они стали отличной мишенью для самодовольных социалистов сферы развлечений и СМИ. Вот почему вы регулярно видите фильмы, слышите репризы и песни, читаете колонки Guardian о белых гетеросексуалах, которые были бы классифицированы как "высказывание ненависти", будь они направлены против любой иной группы общества. Белые мужчины не в состоянии ни танцевать, ни прыгать ни сексуально удовлетворять своих партнерш. Это все приемлемые шутки. Назовите ирландца алкашом, гномом или итальянцем - мафиози, и у вас не будет проблем. Но если вы посмеете пошутить, что черные слишком шумные, азиаты не умеют водить автомобиль или что латиноамериканцам свойственно воровать, вы осознаете всю мощь твиттеровского оскала. Новый Левый, следующий identity policy, ненавидит не только белых. Одним из последствий замены старой дихотомии рабочий класс/буржуазия на бесчисленные группы самоидентификации, предлагаемые интерсекторальной теорий, является то, что все стало намного сложнее. Да, белые мужчины-гетеросексуалы главные угнетатели, но что со всеми остальными? Угнетают ли мусульмане женщин, или женщины угнетают мусульман? Является ли чернокожий инвалид угнетенным более, чем трудоспособная черная женщина? И что делать с белым, который, так ради примера, гей, но к тому же богат и автор популярных бестселлеров по поводу свободы слова? Результатом деления их электората на иерархию групп является трагикомическая битва за дно. Каждая группа борется за то, чтобы являться более угнетенной, чем другие. Все это вы можете наблюдать в социальных сетях. "Белым феминисткам" тычат в лицо, что они недостаточно этничны и, следовательно, недостаточно угнетены. Или их критикуют за то, что они черезчур этничны, то бишь "культурные экспроприаторы". Вероятно. Еще с 1970-х годов социальные психологи знают, что подчеркивание различий между группами приводит к недоверию и враждебности. В серии знаменитых экспериментов психолог Анри Таджель обнаружил, что даже носить иного цвета рубашку достаточно, чтобы группы начали проявлять признаки недоверия друг к другу. Итак, угадайте, что происходит, когда вы говорите людям, что их ценность, их способность и право судить об определенных вещах и, содрогайтесь - их "привилегии" - это, подобно первородному греху, основанo на том, с чем они родились, а не на их выборе и не том, чем они являются. Это то, чтo вы получите: современных левых. Идет безостановочное сражение меж всеми: неграми, гомосексуалистами, женщинами, транссексуалами, мусульманами. Это железный закон identity policy, ставящей вo главу угла жертву. Кто-то должен победить, а все остальные проиграть. Политика прогрессивной самоидентичности игнорирует основные человеческие реалии. Если вы живете сами, идентифицируясь с самим собой, будут последствия. Не всем вы понравитесь. Некоторые могут даже хотеть, чтобы вы умерли. Как сказал Фридрих Ницше: "Человек - самое жестокое животное". Это жизненный факт, и он не изменится, какие бы нарушения законов и злоупотребления не устраивали по всей Силиконовой долине. Прогрессисты никогда этого не поймут. Политика групповой идентичности всегда привлекательна, потому что позволяет твои провалы и слабые стороны подать как результат угнетения и исторической несправедливости. Личная ответственность из уравнения удаляется. Первичными жертвами identity policy является назначенный "класс угнетателей", по отношению к которому она глубоко несправедлива и унижает.

Современное левое движение договорило себя до ситуации, когда люди могут подвергаться дискриминации по признаку пола, цвета кожи и ориентации. "Белые люди", идущий на MTV "документальный фильм", демонстрирует несколько примеров "белых привилегий" в действии. "Дорогие белые", идущие на Netflix, это еще одна жалкая капля расовой травли. Белые мужчины могут выжить на этом новом ландшафте только путем самобичевания и извинения за то, чем они являются, рассказывая, что они "осознали", стали "мужчинами феминистами" и т.д. Формула "Белый гетеросексуал" стала социально приемлемой формой оскорбления. Потребуется еще время, прежде чем мы увидим "Дорогие черные" на наших экранах, а американские полицейские смогут что-то сказать в их адрес. Будущее прогрессивного движения станет сообществом ночных жалобшиков-блоггеров, где меньшинства, реальные и воображаемые, будут участвовать в бесконечной конкуренции за статус высшей жертвы. Добро пожаловать в эпоху войн меньшинств. Если вы гей, они спросят, какой у вас цвет кожи. Если вы черный, они спросят, женщина ли вы. Если вы женщина, они попросят вас перестать говорить о мусульманах-насильниках, иначе вы расистка. К какой бы мыслимой группе меньшинств вы ни принадлежали, да поможет вам небо, если ваше мнение не следует политической ортодоксии. Дональд Трамп и Маргарет Тэтчер были правы, когда они заявили, что identity policy это то, что люди делают, когда у них нет никаких аргументов. Левoe правление - это ouroboros, древнеегипетский змей, постоянно пожирающий собственный хвост в бесконечном цикле жертвоприношения и ненависти. Неважно, насколько они расположены к вашей конкретной группе, в конце концов, левые всегда найдут способ обвинить вас, в какой-нибудь предполагаемой "привилегии". И если они не могут победить, стыдя публично, они мечутся в гневе, по крайней мере, угрожая.

Что за развлечение было наблюдать, как все эти знаменитости забыли о своем обещании покинуть страну, если будет избран Дональд Трамп. Для актера угрожать покинуть Соединенные Штаты из-за выборов - просто еще один небольшой монолог. А вы заметили, что эти вопящие знаменитости угрожали переехать в абсолютно белые страны? Какая чушь называть расистами американских рабочих, планируя переехать в Канаду, если ваш кандидат проиграет. По крайней мере, Snoop Dogg пообещал переехать в Южную Африку, хотя и это далеко не Конго. Думаю, Snoop имел в виду красивый комплекс с забором и соседями-богатыми гражданами Запада. Помимо Snoop Dogg и Канады, говорили еще про Новую Зеландию, Австралия и прочие белые англоязычные страны. Почему не Мексика или Гамбия? В Гватемале нет Whole Foods и Лена Данхэм вычеркнула её из списка.

Итак, почему левые ненавидят нас?

"Scab" (короста) был уничижительным термином, используемым профсоюзами старых левых для обозначения штрейкбрехеров: людей, решивших во время забастовки, что кормить свои семьи важнее абстрактной идеи левой солидарности. Левые ненавидели scab со страстью, намного превосходящей их ненависть к буржуазии. В конце концов, буржуазия просто защищала свои интересы. В то время как не следуя указаниям Левых, scab якобы предавал свои собственные. Если вас заклеймили как scab, вы и ваша семья оставались scab на всю жизнь. Никакие отказы и объяснения не могли уже это искупить. Слово scab было (и для некоторых остается) сродни ругательству. Проклятое слово. Еще не было Twitter, придавшего мощь ярлыкам: социальные сети просто добавили масштаб и менталитет толпы к ранней левой стратегии, направленной на то, чтобы запачкать неприкасаемых. Никаких призов тем, кто догадался, почему Левые меня так ненавидят. Я не в их рядах. Я не вписываюсь в рамки, ими для меня обозначенные. Я не вписываюсь ни в какие рамки. Я разнообразен и разносторонен. Мое существование бесит их, не только потому, что я развенчиваю их мифы стильно, остроумно и смешно, но и потому, что их обычная пачкотня на меня не действует. Феминистки не могут обвинить меня в обычных мотивах, потому что женщины меня интересуют лишь академически. Я не могу быть обвинен в гомофобии - разве что как смехотворное обвинение в "ненависти к самому себе", хотя известно, что я себя очень люблю. Короче говоря, я наихудший кошмар Левых: живой, атакующий identity policy, доказывающий, что свободно высказанное правдивое слово, обернутые в хорошую шутку, всегда будут убедительнее и сильнее этой политики.

Я особенно страшен им, потому что они видят во мне повторение 1980-х годов, когда рабочие из Великобритании и Соединенных Штатов обратились к Рейганизму и Тэтчеризму. В эпоху Трампа левых волнует, что я могу оказаться чем-то большим, чем незначительное диссидентское меньшинство. Согласитесь, они боятся. Потому что, если вы читаете это, то есть шанс, что вы уже поняли, что Левые не за вас, ибо вам недостаточно грустно. Подобно тому, как старая база левых отказалась от них, став консервативно-голосующими «демократами Рейгана» в США и «Народом Эссекса» в Британии, так и новая волна диссидентов, женщин и меньшинств, взломает их коалицию. Самое потаенное желание левых состоит в том, чтобы мы, восставшие меньшинства, не существовали. Ничто не пугает их так сильно, как мысль, что лелеемые ими классы идентификации покинут резервации. Левые защищают слабых и борются с сильными. Само по себе это неплохо. Многие из базисных вещей нашего достатка, принимаемые сегодня как само собой разумеющиеся, например, двухдневные выходные, восьмичасовой рабочий день и забота о профессиональном здоровье и безопасности, были завоеваны левыми рабочими движениями. Другие важнейшие достижения, такие как прекращение линчевания на американском Юге, были добыты левыми активистами, инстинктивно ненавидевшими несправедливость. Однако, темной стороной того же инстинкта является ненависть к людям, считающимся слишком успешными и "привилегированными". «Пуританство», - писал Х.Л. Менкен, чья жизнь пришлась на первую эпоху прогрессивизма, - это "преследующий страх, что кто-то, где-нибудь, может быть счастлив". Кто может ненавидеть счастье? Те, кому оно не дано. Морально авторитарные движения привлекательны для уродливых, жалких, бездарных людей. Они предлагает выход для их ненависти к успешным и красивым, всем тем, кто выглядит так, будто может наслаждаться жизнью. Знаменитая фраза Rush Limbaugh говорит, что феминизм - это способ для уродливых женщин привлечь внимание и войти в мейнстрим. Во время моих поездок по студенческим городкам я видел счастливых, ухоженных, амбициозных и умных поклонников Мило, а также защитников социальной справедливости с сальными блеклыми волосами, протестующих на улице...

Время, проведенное в университетских кампусах, выявило серьезный недостаток в планировании Левыми их мирового господства: они взяли как данное свой контроль над молодежью. Левым нужны идеологические штурмовые отряды для пропаганды своих идей, и никто не может быть полезнее, чем впечатлительные молодые люди, охотно посвящающие себя левым целям из-за своего естественного желания повлиять на мир, прежде чем установятся реалии платы ипотеки и заботы о детях. Левые убеждают молодых людей, что те герои. На самом деле они похожи на пехотинцев в интеллектуальном эквиваленте битвы под Соммом, бегущих на пулеметы, вооруженные штыками. Скучающую американскую молодежь пытаются индокринировать дурацкими, выдуманными идеями, не выдерживающими сравнения с реальным миром, оставляя их разочарованными и злыми. Их хватка на умах молодых людей ослабевает, и я счастлив быть ведущей причиной... Слишком долго консерваторы полагались на лекторов, чья аудитория в основном старше 60 лет. В случае с FOX News, старше 70... Молодые люди всегда были инстинктивно против истэблишмента, и именно тут являюсь я. Нет другой либертарианской или консервативной знаменитости, которые бы приближались к уровню продаж, которая есть у меня у Следующего Поколения, уставшего от лекций, которые им читают Левые. Молодые консерваторы и либертарианцы Америки ищут героев. Я рад быть им. Без постоянного предложения энергичных молодых активистов левые - ничто. И я учу этих молодых людей, выталкивая и делая их воинами озорного, диссидентского свободного слова, которым наплевать на ваши чувства. Для сотен тысяч студентов просто чтение этой книги становится окончательной декларацией восстания...


Перевод: Марк Аппель
Источник: "Трансляриум"
Фото обложки книги: Dangerous Books
Фото: Flickr/OFFICIAL LEWEB PHOTOS