Об информационных войнах и свободной журналистике

Интервью с Дмитрием Хомаком

Основатель и главный модератор одного из крупнейших российских интернет-проектов Луркоморье Дмитрий Хомак, ввиду разнообразных событий и изменений на территории РФ, тоже перебрался в Тель-Авив, где активно знакомится с городом и местной IT-сценой. Мы встретились с Димой в южном районе Флорентин  и поговорили об ограничении интернета в России, информационной войне и степени доверия русской Википедии, а также об игровой журналистике и новой свободной жизни в Израиле, стране компьютерных инноваций.

— Дима, какова Большая цель твоего проекта? Я имею ввиду Луркоморье. 

— У проекта не было цели как таковой, мы просто хотели записать то, что знаем об интернете. Потом выяснилось, что не мы одни.

—  Луркоморье часто сравнивают с Википедией. В чем отличие?

— Мы делали проект без звериной серьезности, присущей русской Википедии. Наш проект больше про людей и про то, как все устроено, а не обстоятельные списки.

— Известно, что вы начинали работу в команде Википедии. Почему разошлись пути, что-то произошло?

— Дело как раз в звериной серьезности. Мы хотели писать про то, что интересно молодым людям в интернете; они хотели как можно больше статей из энциклопедии Брокгауза и Ефрона, и как можно больше переводов из английской Википедии.

— Насколько можно доверять русской Википедии сегодня?

— Сложный вопрос. Я, например, пользуюсь англоязычной почти всегда — именно потому, что нет времени выяснять, насколько можно доверять русской в том или ином вопросе.

— Можете ли Вы определить социо-культурное влияние, которое оказывает сайт Луркоморья на молодежь?

— Для этого, я думаю, нужна отдельная команда независимых исследователей. Мы изнутри смотрим на все это сильно искаженно. Кого мы могли научить пользоваться инструментами для отделения важной информации от неважной и правдивой от неправдивой — мы научили. Как это влияет на всю молодежь — сложно сказать.

— Как сделать интернет-сайты правдивее, защитить от цензуры и политического давления?

— Для этого должна нормально работать журналистика. А для того, чтобы нормально работала журналистика, нужно, чтобы нормально работала полиция, суды, прокуратура. Чем выше в стране коррупция, тем хуже живет журналистика. Наверное, это верно для всех стран.

— А как работают интернет-тролли и как их распознать?

— Ой. Тролли работают очень по-разному, и из разных побуждений. Кто-то хочет внимания, кто-то хочет еще и людей обидеть, а кто-то работает за деньги. В принципе, вся история риторики, в частности — это о том, как распознать тролля в собеседнике. Ну, помимо прочего. Так что эта проблема в общем виде не решена с аристотелевских и платоновских времен и до сих пор.

— Дима, можете ли вы прокомментировать информационную войну России с Украиной?

— Обе стороны используют базовые принципы пропаганды; эти принципы особенно не менялись с древнейших времен. Другой вопрос, что Россия к информационной войне готовилась, как минимум, с русско-грузинской войны 2008 года. Больше к ней никто особенно не готовился, потому что, очевидно, нет смысла готовить огромный пропагандистский аппарат, если не собираешься его применять. В России до 2014 года эта пропагандистская машина работала в основном на российских же граждан. Во многом она работает так и сейчас.

— Что происходило во время Евромайдана? Было ли возможным защитить информационное пространство и сохранить объективность?

— Что происходило — мы, боюсь, узнаем лет через 20 в лучшем случае. Слишком мощным был поток информации, в нем невозможно было разобраться (и до сих пор невозможно). Объективность в таких условиях сохранить едва ли возможно, да и не нужно. Если само существование свободной журналистики под угрозой (а репрессивные законы Януковича явно показывали желание покончить с любой свободой слова навсегда) — ни о какой объективности речь не идет, только о выживании. Ну и надо понимать — во время бурных событий  происходит дичайший бардак, тут не до сохранения информационного пространства и объективности.

— Когда вы жили в России, то получали разные политические угрозы. По этой ли причине покинули страну?

— Дело куда интереснее. С 2012 года занятие любым видом публичной деятельности в России — это политика. Причем это политика даже в том случае, если вы занимались этой деятельностью предыдущие 10-15 лет. Либо беспрекословное подчинение любым требованиям государства, либо то, что ты делаешь, является политической деятельностью (которая в России по большей части запрещена законодательно). Подчинение требованиям государства, кстати, никому ничего не гарантирует.

— Свободнее ли вам заниматься гонзо-журналистикой здесь, в Израиле?

— Ну, об аресте за 15 лет деятельности в русском интернете речь не идет — так что точно свободнее. Но в отрыве от собственно среды, в которой я вырос и которая вырастила меня — это как-то не совсем то. А в России эта среда сейчас практически разрушена.

— Можно ли в интернете и, в частности, в социальных сетях свободно самовыражаться?

— В общем, да, но последствия теперь стали весьма серьезными. 10 лет назад можно было делить жизнь на реальную и «в интернете», но сейчас это одно и то же. Самовыражаешься в интернете — будь готов к последствиям,и хорошим, и плохим, .

— Расскажите о своей журналисткой карьере, о чем пишете, чем интересуетесь в жизни. Кроме интернета.

— Я всю жизнь писал про компьютеры и, скажем так, научпоп-журналистику. Популярной наукой до сих пор интересуюсь, а компьютеры стали настолько общим местом, что интересоваться там нечем. Люблю видеоигры и мотоциклы — но со вторым в Израиле все очень мрачно и дорого. Книжки еще люблю читать и по Юго-Восточной Азии путешествовать.

Автор: Юлия Гинжул
Фото: BeInIsrael/Дмитрий Хомак
Источник: BeInIsrael